logo search
УР в Устойч мир

2.2.1. Сценарий 1: сциентистский

В основе этого сценария лежит мировоззрение сциентизма (от англ. science – наука, синоним – технократизм), краеугольным камнем которого является принцип познаваемости мира и на этой основе возможность решения любых проблем, стоящих перед человечеством – энергетических, демографических, политических и т.д. В США этот взгляд на мир называют также корнукопианством (от лат. cornucopia – рог изобилия).

Как ни парадоксально, это мировоззрение, ставящее человека на место Бога, вовсе не атеистично. Несмотря на то, что сциентизм наиболее полно проявился в начале нашего столетия, его истоки уходят в религию, возникшую в Передней Азии, – иудейство и христианство (особенно в протестантском варианте), которые опирались на общий исторический сценарий сотворения человека Богом: Бог сотворил мир для человека, создав последнего по своему образу и подобию и отдав ему мир для использования. Немалый вклад в формирование сциентизма внесла классическая наука, родившаяся в эпоху Возрождения и бурно прогрессирующая в XIX и XX столетии.

Сциентизм был очень характерен для русских ученых конца XIX – начала XX столетия. В этот период революционно настроенная российская интеллигенция верила не только в возможность быстрого переустройства общества, но и в необходимость коренного улучшения природы в глобальном масштабе.

К.Э. Циолковский. Ярчайший пример сциентизма – работа К.Э.Циолковского «Будущее Земли и человечества» (1928), которую достаточно иронично рассматривает известный историк и публицист И.В.Бестужев-Лада (1998). Он открывает обсуждение сценария будущего по-Циолковскому с цитаты: «Только тогда, когда население Земли увеличится в тысячу раз (к началу ХХ в. оно превысило 1,5 млрд. – Ред.), человек сделается хозяином почвы, океана, воздуха, погоды, растений и самого себя. Следовательно, разум нам указывает, что на первом плане должно быть размножение и одновременное завоевание земель».

Остальную часть этого чудовищного сценария Бестужев-Лада дает в своем пересказе: «Создаются растения, способные утилизировать не один-два, а пятьдесят процентов солнечной энергии, падающей на землю1. Для этого азот атмосферы связывается в твердые вещества, в воздухе остаются лишь необходимые человеку кислород (90%) и углекислота (10%). Удержать такую атмосферу у земной поверхности можно с помощью экрана из кварца почти полуметровой толщины (в те времена не знали современных сверхпрочных пластиков) на высоте 10 м над землей. При таких условиях для пропитания одного человека будет достаточно всего лишь одной сотки (0,01 га) плантаций. Таким образом, суша сможет вместить 400 млрд. человек. А если закрыть океаны гигантскими «плотами» – искусственными островами, покрытыми плодородной почвой – то питания хватит еще на 1200 млрд. Итого – более полутора триллионов…» (с. 6).

Критика «ноосферы» В.И.Вернадского. Близки к космизму Циолковского представления В.И.Вернадского о ноосфере с «автотрофным питанием человека». И в этом случае будут сняты ограничения с роста народонаселения, так как разрывается цепь «солнце – растение – человек» (площадь, на которой произрастают растения, ограничена и растения не могут фиксировать более 1-2% солнечной энергии, а человек даже при вегетарианском питании – усваивать более 10% энергии, накопленной растениями). Вообще, ноосфера понималась Вернадским как сфера разума, планетарный аналог коммунизма, гармоничное соединение природы и общества, торжество разума и гуманизма, слитые воедино наука, общественное развитие и государство, мир без оружия, войн и экологических проблем, в котором реализуется вера человечества в великую миссию науки. «Вопрос о плановой, единообразной деятельности для овладения природой и правильного распределения богатства, связанный с сознанием единства и равенства всех людей, единства ноосферы, стал на очередь дня» (Вернадский, 1977, с. 109).

«Учение о ноосфере» стараниями его интерпретаторов было превращено в теоретическую платформу покорения природы, что встретило острую критику со стороны многих философов и экологов (Баландин, 1988; Кутырев, 1990; Акимова, Хаскин, 1998; Левит, 2000). Так, Г.С.Розенберг (Розенберг и др., 1999) пишет: «Во многих вариантах Концепций (имеются в виду Концепции перехода к УР, разработанные в России, Б.М. и Л.Н.) подчеркивается, что Россия как ни одна страна подготовлена к началу реализации концепции УР учением о ноосфере В.И.Вернадского. И даже предлагается положить его в основу Программы взамен достаточно неопределенного термина «устойчивое развитие». Но делать этого не следует. Более того, представляется целесообразным отказаться от понятия «ноосферы» в том смысле, который подразумевается ее сторонниками в отечественной литературе» (с. 356).

Т.А.Акимова и др. (2001) подчеркивают, что никакого «учения» не существует, т.к. идея была сформулирована лишь в общем плане, и никакого научного описания процесса ноосферогенеза дано не было. Они считают невозможным создание ноосферы в связи с двумя обстоятельствами:

1) в основе «учения о ноосфере» лежит идея гармонизации отношений человека и природы (причем, эта гармонизация, по Вернадскому, происходит сама собой как самоорганизующееся явление). На самом деле человеческая деятельность «…на протяжении всей истории и особенно сильно в ХХ веке была по отношению к биосфере целиком деструктивна. Человечество не приближается к ноосфере, а с большой скоростью движется в противоположном направлении. За последние полвека это отдаление стало настолько большим, что если бы В.И.Вернадский (1863-1945) мог увидеть это, он, вероятно, усомнился бы в осуществимости идеи ноосферы…Глубокоукоренившаяся природопокорительская идеология и оторванный от экологических ограничений техногенез не приблизили, а отдалили человечество от этих идеалов (ноосферы, Б.М..и Л.Н.)» (с. 349). Об отсутствии самоорганизации мысли как планетарного явления пишет и Г.С.Левит (2000);

2) большие сомнения вызывает принципиальная возможность контроля над биосферой со стороны человека, т.к. «…биота экосферы несравненно совершеннее и «умнее» человеческой цивилизации».

В.А.Кутырев (1989) противопоставляет сциентизму гуманизм и пишет о том, что только встраивание человека в биосферу дает ему шанс на выживание. О необходимости коадаптации человека и биосферы с целью перевода ее в некое квазиустойчивое состояние неоднократно писал Н.Н.Моисеев (1995 и др.). При таком подходе ноосфера должна пониматься не как сфера разума, а как сфера разумности, где человек не будет центральной фигурой. Он может выжить только в том случае, если сохранит эту роль за природой, которая, по словам Б.Коммонера, "знает лучше".

Как ни парадоксально, в отечественной литературе по социальной экологии (Дрейер, Лось, 1997; Урсул, 2002) «русский космизм» Циолковского – Вернадского по сей день принято рассматривать как высшее достижение философской мысли.

А.В.Чаянов и А.Д.Сахаров. В числе российских утопистов того же периода – крупный эколог-экономист А.В.Чаянов, предлагавший разобрать на полив реки, которые питают Аральское море, и, «пожертвовав Аралом», создать на его месте цветущий сад (что получилось после забора даже части стока этих рек, мы уже знаем). Не избежал утопичности в своих намерениях и великий Н.И.Вавилов, который предлагал увеличить площадь орошаемых земель в Средней Азии в десять раз и даже поговаривал о том, что надо вырубить тропические леса, заменив их культурными плантациями.

Полностью утопическими были и футурологические идеи А.Д.Сахарова о разделении всей территории планеты на две части – эксплуатируемую (рабочие территории, РТ) и заповедную (заповедные территории, ЗТ). Отводя на РТ всего 30% суши, он предполагал за счет атомной энергетики, основанной на новых принципах, полностью насытить энергией тундру, создав гигантские плантации закрытого грунта, и пустыню, расширив поливные земли.

Сциентизм и марксизм. Неудивительно, что сциентизм был идеологией социализма («мы рождены, чтоб сказку сделать былью»), когда строились гигантские водохранилища, неимоверно высокими водозаборами на полив хлопчатника был загублен Арал. Более того, едва не были реализованы планы поворота рек с севера на юг, что привело бы к непредсказуемым экологическим последствиям. Сциентизм соответствовал идеологии марксизма-ленинизма. К примеру, В.И.Ленин был сторонником идеи неисчерпаемости природных ресурсов, называл «глупой побасенкой» закон убывающего плодородия почвы и утверждал, что вполне возможно преодолеть ограниченность плодородия почвы за счет приложения капитала, труда и науки (Лось, 1992).

Стремление покорять природу было частью общей идеологии революционных преобразований общества (Вайнер, 1991). В 20-30-е гг. предпринималось множество попыток «улучшения» состава флоры и фауны за счет интродукции разных инорайонных видов. К счастью, климат России оказался слишком суровым для того, чтобы эта акция осуществилась столь же успешно, как в Новой Зеландии, где натиск интродуцентов нанес непоправимый ущерб естественным экосистемам. Подобная точка зрения в это время была очень популярна, и потому не удивительно, что великий пролетарский писатель Максим Горький тоже ратовал за полное подчинение «непокорной» и «враждебной» природы человеку.

Таким образом, уже в трудах классиков марксизма-ленинизма содержались антропоцентрические идеи, которые в наиболее агрессивном варианте выражали "синдром покорения" и придавали человеку гегемонический статус, снимавший с его экспериментов над природой любые ограничения. Классовый подход при оценке отношений человека и природы вел к тому, что именно капитализм рассматривался как наиболее опасная разрушительная сила природы, так как капиталистическая культура, развиваемая стихийно, а не направляемая сознательно, будто бы оставляет после себя только пустыню.

Иллюзия экологической перспективности планового социалистического хозяйства оказалась удивительно живучей. Даже теоретик рационального природопользования Б.Коммонер в своем "Замыкающемся круге" (1974) писал о несравненно большей перспективности социалистической системы природопользования по сравнению с капиталистической.

Корнукопианцы. К российским утопистам прошлого примыкают и современные американские корнукопианцы – сторонники технократической модели мира. Корнукопианцы считают возможности получения энергии и ресурсы биосферы безграничными, способными обеспечивать максимальный, нерегулируемый рост народонаселения. В основе их взглядов лежат следующие положения:

природа должна быть завоевана для экономического роста;

все проблемы могут быть решены технологическими нововведениями;

всем исчерпаемым ресурсам будет найдена замена, кроме того, будут разведаны новые, ныне неизвестные, месторождения полезных ископаемых;

в мире достаточно невозобновимых энергетических ресурсов (уголь, нефть, газ, уран), они никогда не исчерпаются;

сбережение ресурсов возможно только в том случае, если затраты на него не снижают темпов роста экономического развития;

судьба диких растений и животных зависит от их пользы для человека, значительная часть их неизбежно исчезнет, так как количество видов избыточно;

высокий темп экономического роста позволит правительствам создавать очистные сооружения за счет централизованных фондов.

Линия утопистов-технократов была продолжена в период Зеленой революции 60-70-х гг., и, по сей день, за нее ратуют «планетарные патриоты»-биотехнологи, возлагающие надежды на сверхурожайные сорта растений и сверхудойные породы животных (без учета того, сколько энергии потребуется для их содержания!). Среди них – лауреат Нобелевской премии, «отец» Зеленой революции Н.Борлоуг.

Л.Браун (1990) подвергает критике специальный впуск журнала «Business Week», который опубликовал «меморандум технократов» в материале «Вы еще ничего не видели». Журнал предсказал еще более высокие темпы экономического прогресса в XXI столетии, а глобальная экономика, «оседлав волну технологического прогресса», решит все мыслимые социальные проблемы. Браун подчеркивает, что эта новая самодовольная концепция развития человеческого рода исходит из положения независимости человеческих сообществ от природного мира и опасна для будущего. «Если мы добьемся, что в следующем столетии в каждом доме будет по компьютеру, но при этом уничтожим половину всех обитающих на земле видов растений и животных, это вряд ли можно будет назвать экономическим успехом» (с. 25).

Заканчивая рассмотрение различных вариантов сциентистско-утопических мировоззрений, подчеркнем невозможность замены естественных процессов саморегуляции в биосфере системой искусственного управления (при использовании даже самых мощных математических моделей). «Очень большие системы», к числу которых относится биосфера, практически не моделируются, так как их поведение непредсказуемо (они обладают "контринтуицией"), и потому любые крупные вмешательства и их последствия практически не прогнозируются, что показала трагедия Арала.

Биосферу часто сравнивают с грандиозным рынком, где стохастически регулируются потоки вещества (в первую очередь – углерода) и энергии. Его замена на плановую экономику также бесперспективна, как управление через принципы плановости экономикой больших стран. И нарушив "рынок" биосферы, Человек погибнет.